1

Над белой скатертью, растопырив лохматые ноги, висит паук, у абажура легко кружится зеленокрылая мошкара, карамора обжег длинную лапу и волочит ее по столу… Шелестит плющ у балкона, и возится сонная птица в кустах.

Александра Аполлоновна Чембулатова разламывает бисквит, качая черной наколкой, которая на седых ее волосах похожа на летучую мышь.

– Сад охраняет Володя, – говорит Александра Аполлоновна и ласково взглядывает на собеседника своего, молодого помещика и соседа, Собакина, – я подарила ему пистолет.

Собакин улыбается, раздвигая розовые и полные щеки.

– Я вас уверяю, что нет никакого Оськи-конокрада. Увели у попа тройку, и по уезду полетели слухи – пришел, мол, Оська, а Оська просто собирательное имя, – народная фантазия одарила его таинственной силой и удальством.

Старушка покачала головой.

– Нет, все это верно; украл лошадей он вечером, а наутро видели его уже за триста верст…

– Разве видели?..

– В том-то и дело; говорят, он необыкновенно низкого роста, лыс, силен и с большой, до пояса, черной бородой…

Собакин чуть-чуть улыбнулся и пожал плечами.

– Появлялся он в уезде два раза, – продолжала старушка, – и наводил такой страх, что помещики приковывали лошадей, а конюхам давали ружья заряженные… И все-таки умудрялся.

– Если его знают в лицо, почему не поймают?

– Мужики никогда не выдадут, боятся, что палить будет, как сжег он вашу Хомяковку года за три до вашего сюда приезда.

– Право, Александра Аполлоновна, я начинаю бояться.

– Вам-то особенно надо позаботиться; имея такого жеребца, я бы ночи не спала, все караулила…

– Да, Волшебник – чудо что за лошадь; увидите, на рождестве поведу его на бега.

– Да, нехорошо, нехорошо; тем более что ваш Архип…

– Нет, Архип мрачный, но очень надежный; мужик косматый, глаза волчьи, но верный…

– Ох… ох… – сказала старушка.

Из сада на балкон вышел гимназист, положил пистолет на перила и застонал:

– Бабушка, чаю.

– Осторожнее с пистолетом, смотри, куда кладешь, – заволновалась Александра Аполлоновна.

– Он, бабушка, не заряжен.

– Все равно. – И бабушка, шурша широким платьем, поднялась и загородила пистолет салфеткой.

– Что, Володя, как твои разбойники? – спросил Собакин.

– Ничего, – набивая рот ватрушками, говорит Володя.

– Убил кого-нибудь?

– На плотине за ветлами кто-то, кажется, стоит, только на плотину ходить страшно.

– У пруда ночью сыро, – сказала Александра Аполлоновна.

Гимназист лукаво прищурился.

– А у меня, бабушка, порох есть…

– Откуда ты взял! Отдай сию минуту… Володя, ке смей убегать. Пожалуйста, Собакин, догоните его, отнимите у него порох.

Улыбаясь, Собакин сошел в сад и скоро пробегал уже мимо балкона, размахивая руками, потеряв всю солидность, а Володя, приседая, визжал, не давался в руки.

«Дети, дети», – подумала Александра Аполлоновна и стала считать, как в столовой часы били одиннадцать.

– Володя, где ты? – позвала она. – Иди спать, – одиннадцать часов…

В это время мимо изгороди проскакал верховой, встал у крыльца, и чей-то чужой голос позвал:

– Барин Собакин здесь?

– Кто спрашивает? – по-хозяйски сухо ответила Александра Аполлоновна.

– Работник их, Михайло.

На балкон, обняв за плечи гимназиста, вошел, отпыхиваясь, Собакин.

– Кто меня спрашивает? Это ты, Михайло? Что случилось?

– Несчастье у нас, барин, – сказал из-за плетня невидимый работник, – увели Волшебника.

 

Когда Собакин, во весь опор скакавший по темному полю, влетел, пыльный, на вспененном коне во двор, у растворенной конюшни, размахивая фонарем, галдели мужики.

– Что, Волшебника увели? – крикнул Собакин.

– Беда-то какая, не доглядели…

Собакин побежал в конюшню. Болт у стойла был сорван, и под наружной стеной у пола сквозила дыра, в которую, должно быть, и пролезли воры…

– А где Архип? – спросил Собакин.

– Будили мы его, спит, пьяный.

На вороху сена, закинув бледное в черной шапке волос лицо, лежал Архип.

– Жив, ничего, не тронули, пьяный очень, – успокаивали работники.

– Облейте его водой, вот мерзавец.

Принесли конское ведро, подняли Архипу голову и полили.

– Лейте, лейте все ведро.

Когда голова, рубаха и порты намокли, Архип приподнялся, сел и повел налитыми кровью глазами.

– А? – спросил он.

– Архип, где Волшебник?

Сутулый Архип поднялся и долго осматривал болт и обрывок недоуздка, в дыру даже заглянул и так же спокойно ответил:

– Увели, барин. Не досмотрел…

– Легли это мы спать, – шумели работники, – а Михайло и говорит: пойду-ка я посмотрю лошадей, а потом прибежал и кричит: увели, увели…

– Что же вы не догнали, черти окаянные!.. – наскакивал на них Собакин.

Работники вежливо посмеялись.

– Где ж догнать, разве мыслимо? Он это.

– Кто он?

– Да Оська.

– Ерунда, никакого Оськи нет…

– Очень есть, его это работа, вы, барин, не сомневайтесь.

– Ерунда, – кричал Собакин, – сию минуту на лошадей!.. Догнать!..

Работники помялись, но с места не тронулся ни единый.

– Ну?

– Нет, нельзя нам.

– Где его догнать…

– Он теперь за двести верст махает. Собакин побежал к дому и оттуда крикнул.

– Седлайте сию минуту верхового! Да зайди ко мне хоть ты, Дмитрий, за письмом к уряднику, живо!

…Утром на вопросы урядника Архип отвечал, что был вчера выпивши, ничего не слыхал и помнит только, как пал ему кто-то на грудь и скрутил руки, а были то двое или один и какие из себя – не помнит.

Так ничего и не добились от угрюмого, косолапого Архипа и отвели его в холодную, а урядник, выпив поднесенную на тарелочке рюмку водки и крепко на прощанье пожав Собакину руку, сказал:

– Архип в сем деле причиной, с него и взыщем, – и уехал.

Затих под горой колокольчик, Собакин вышел на балкон, посвистал и, спустившись в сад, зашагал по липовой аллее.

«Следствие, – думал Собакин, – суд будет, а Волшебника не видать мне, как ушей своих. Черти, ах черти, какую лошадь увели».

Собакину с досады хотелось сейчас же куда-нибудь поехать, вообще суетиться.

– Ну нет, я разыщу лошадь, под землей достану, – бормотал он и прислушался.

Близко, словно вынырнув из-за акации, зазвякали сборные бубенцы, промелькнула за кустами и остановилась у дома коляска Чембулатовой.

– Как я вам благодарен, Александра Аполлоновна, – говорил Собакин, идя навстречу старушке, – поверите ли, увели Волшебника и следа не оставили…

– Я предупреждала вас, не верили, а вышло по-моему, – торжествующе говорила старушка, – всему причиной ваш Архип, вот у моего братца так было.

Оба они, заложив руки, заходили по аллее. Александра Аполлоновна объясняла:

– Сейчас в Уральске конская ярмарка. Поезжайте туда как можно скорее, нигде как там ваш Волшебник…

– В Уральск?..

– Поедете верхом – это и скорее и удобнее для дела: братец мой тоже верхом ездил, у него увели Вадима от нашей Звезды и воейковского Черта.

– Ну и что же?

– Нашел, конечно, нашел мужика, который увел Вадима, – его арестовали, а жеребца отдали братцу.

– Я еду, Александра Аполлоновна, с вашего благословения…

– Помоги вам бог, – и старушка поцеловала в лоб приложившегося к ее руке Собакина…

Долго еще ходили они по липовой аллее, Александра Аполлоновна в шелковом колоколом платье, Собакин в куцем пиджачке из чесучи, и старушка давала подробнейшие наставления – куда ехать и как сохранить лошадь, чтоб прошла четыреста верст в четверо суток, и где остановиться.

– С казаками будьте осторожнее, – хитрые они…