XIII

И вот оно наступило, это необыкновенное, это ожиданное! Внезапно, шагах в двадцати впереди меня, я увидел того самого арапа, который в кофейной заговорил при мне с бароном! Закутанный в тот самый плащ, который я уже тогда заметил на нем, он словно вынырнул из земли и, повернувшись ко мне спиною, шел проворными шагами по узкому тротуару кривого переулка! Я тотчас бросился ему вдогонку, но и он удвоил шаги, хоть и не оглянулся назад, и вдруг круто вильнул за угол выдвинувшегося дома. Я добежал до этого угла, обогнул его так же скоро, как арап… Что за чудо! Передо мною длинная, узкая и совершенно пустая улица; утренний туман залил ее всю своим тусклым свинцом, – но взор мой проникает до самого ее конца, я могу перечесть все ее строения… и ни одно живое существо нигде не шевелится! Высокий арап в плаще так же внезапно исчез, как и появился! Я изумился… но на одно только мгновение. Другое чувство тотчас овладело мною: эта улица, которая растянулась перед моими глазами, вся немая и как бы мертвая, – я ее узнал! Это была улица моего сна. Я вздрагиваю, я пожимаюсь – утро так свежо – и тотчас же, нимало не колеблясь, с каким-то испугом уверенности отправляюсь вперед!

Я начинаю искать глазами… Да вот он: вот направо, выходя углом на тротуар, вот и дом моего сна, вот и старинные ворота с каменными завитушками по обеим сторонам… Правда, окна дома не круглые, а четырехугольные… но это неважно… Я стучусь в ворота, стучусь два, три раза, всё громче и громче… Ворота отворяются медленно, с тяжелым скрыпом, как бы зевая. Передо мной молодая служанка с растрепанной головой, с заспанными глазами. Она, видно, только что проснулась.

– Здесь живет барон? – спрашиваю я, а сам обегаю быстрым взором глубокий тесный двор… Так; всё так… вот и доски и бревна, виденные мною во сне.

– Нет, – отвечает мне служанка, – барон здесь не живет.

– Как нет! не может быть!

– Теперь его нет. Он вчера уехал.

– Куда?

– В Америку.

– В Америку! – повторил я невольно. – Да он вернется?

Служанка подозрительно взглянула на меня.

– Этого мы не знаем. Может быть, совсем не вернется.

– Да долго ли он здесь жил?

– Недолго, с неделю. Теперь его совсем нет.

– А как его звали по фамилии, этого барона?

Служанка уставилась на меня.

– Вы не знаете его фамилии? Мы его просто звали бароном. Эй! Петр! – крикнула она, видя, что я порываюсь вперед. – Иди-ка сюда; какой-то чужой здесь всё расспрашивает.

Из дому появилась нескладная фигура дюжего работника.

– Что такое? Что надо? – спросил он сиплым голосом – и, угрюмо выслушав меня, повторил сказанное служанкой.

– Да кто же здесь живет? – промолвил я.

– Наш хозяин.

– А кто он?

– Столяр. По этой улице все столяры.

– Можно его видеть?

– Нельзя теперь, он спит.

– А в дом нельзя войти?

– Нельзя. Ступайте.

– Ну, а после можно будет вашего хозяина видеть?

– Отчего же? Можно. Его всегда можно… На то он торговец. Только теперь скупайте. Вишь, какая рань.

– Ну, а тот арап? – спросил я вдруг.

Работник с недоумением посмотрел сперва на меня, потом на служанку.

– Какой тут арап? – проговорил он наконец. – Ступайте, господин. После можете прийти. С хозяином потолкуете.

Я вышел на улицу. Ворота разом захлопнулись за мною тяжко и резко, без скрыпу на этот раз.

Я хорошенько заметил улицу, дом и пошел прочь, только не домой. Я ощущал нечто вроде разочарования. Всё, что случилось со мной, было так странно, так необыкновенно, – а между тем как оно глупо кончилось! Я был уверен, я был убежден, что я увижу в этом доме знакомую мне комнату, – и посреди ее моего отца, барона, в шлафроке и с трубкой… А вместо того – хозяином дома столяр, и его можно посещать сколько угодно и, пожалуй, мебель ему заказать…

А отец уехал в Америку! И что мне теперь остается делать?.. Рассказать всё матери – или навек схоронить самое воспоминание об этой встрече? Я решительно не был в состоянии помириться с мыслью, что к такому сверхъестественному, таинственному началу мог примкнуть такой бессмысленный, такой ординарный конец!

Я не хотел вернуться домой и пошел куда глаза глядят, вон из города.