XVI

Кузьма Васильевич сидел как отуманенный. Голова у него кружилась. Так это всё было неожиданно… Да и запах этот, пение… свечи днем… шербет с ванилью… А тут Колибри всё ближе к нему подвигается, волосы ее блестят и шуршат, и пышет от нее жаром, и это печальное лицо… «Русалка!» – подумал Кузьма Васильевич. Неловко ему что-то становилось.

– Душечка моя, – промолвил он, – признайтесь, что́ вам вздумалось меня сегодня к себе позвать?

– Вы моло́дой, хорошенький… Я та́ких люблю.

– А, вот что! Но что скажет Эмилия? Она мне письмо написала: она должна сейчас прийти.

– Вы не говорите ей… ничего! Беда! Убьет!

Кузьма Васильевич засмеялся.

– Будто она такая злая?

Колибри несколько раз с важностью качнула головой.

– И мадам Фритче тоже ничего. Ни! ни! ни! – Она тихонько постучала себе по лбу. – Понимаешь, офицер?

Кузьма Васильевич нахмурил брови.

– Тайна, значит?

– Да… да.

– Ну, пожалуй… словечка не пророню. Только за это ты поцеловать меня должна.

– Нет, после… когда уйдешь.

– Вот еще что выдумала! – Кузьма Васильевич нагнулся было к ней, но она медленно отклонилась и выпрямилась, как уж, на которого набрели в лесной траве. Кузьма Васильевич уставился на нее. – Вишь ты, – промолвил он наконец, – злюка какая! Ну, господь с тобою!

Колибри задумалась и обернулась к лейтенанту… Вдруг три мерных глухих удара раздались где-то в доме. Колибри усмехнулась, почти фыркнула.

– Сегодня – нет, завтра – да. Завтра приходи.

– В котором часу?

– В семь… вечером.

– А как быть с Эмилией?

– Эмилия… нет; не будет.

– Ты думаешь? Ну, хорошо. А только ты завтра скажешь мне…

– Цо? (лицо Колибри всякий раз, когда она что спрашивала, принимало детское выражение).

– Зачем ты от меня так долго пряталась?

– Да… да; завтра всё будет; конец будет.

– Смотри же, а я тебе подарочек принесу…

– Нет… не надо.

– Отчего же? Ты вот, я вижу, наряжаться любишь.

– Не надо. Это… это… это… – и она указала пальцем на свое платье, на свои кольца, запястья, на всё, что ее окружало, – это всё мое. Не подарок. Я не бе́ру.

– Как знаешь! А теперь уйти надо?

– О да!

Кузьма Васильевич приподнялся. Колибри тоже встала.

– Прощай, игрушечка! А когда ж поцелуй-то?

Колибри вдруг легко подпрыгнула и, проворно вскинув обе руки вокруг шеи молодого лейтенанта, не поцеловала, а словно клюнула его в губы. Он хотел поцеловать ее в свою очередь, но она мгновенно отскочила прочь и стала за диванчик.

– Так завтра в семь часов? – промолвил он не без смущения.

Она кивнула ему головой и, взяв за конец двумя пальцами длинную прядь собственных волос, прикусила ее своими острыми зубками.

Кузьма Васильевич сделал ей ручкой, вышел и потянул за собою дверь. Он слышал, как Колибри тотчас к ней подбежала… Ключ звонко щелкнул в замке.