«Помилуйте, давно ль ваш Виктор был

И тронут и встревожен и так дале?»

Приятель мой – я вам сказать забыл –

Клялся в любви единственно на бале –

И только тем, которых не любил.

Когда же сам любовной лихорадки

Начальный жар в себе он признавал,

Его терзали, мучили догадки –

Свою любовь, как клад, он зарывал,

И с чувствами своими, как художник,

Любил один возиться мой безбожник…

И вдруг – с уездной барышней – в саду…

Едва ль ему отрадней, чем в аду.