Люблю я вечером к деревне подъезжать,

Над старой церковью глазами провожать

   Ворон играющую стаю;

Среди больших полей, заповедных лугов,

На тихих берегах заливов и прудов,

   Люблю прислушиваться лаю

Собак недремлющих, мычанью тяжких стад,

Люблю заброшенный и запустелый сад

   И лип незыблемые тени;

Не дрогнет воздуха стеклянная волна;

Стоишь и слушаешь – и грудь упоена

   Блаженством безмятежной лени…

Задумчиво глядишь на лица мужиков –

И понимаешь их; предаться сам готов

   Их бедному, простому быту…

Идет к колодезю старуха за водой;

Высокий шест скрипит и гнется; чередой

   Подходят лошади к корыту…

Вот песню затянул проезжий… Грустный звук!

Но лихо вскрикнул он – и только слышен стук

   Колес его телеги тряской;

Выходит девушка на низкое крыльцо –

И на зарю глядит… и круглое лицо

   Зарделось алой, яркой краской.

   Качаясь медленно, с пригорка, за селом,

Огромные возы спускаются гуськом

   С пахучей данью пышной нивы;

За конопляником, зеленым и густым,

Бегут, одетые туманом голубым,

   Степей широкие разливы.

Та степь – конца ей нет… раскинулась, лежит.

Струистый ветерок бежит, не пробежит…

   Земля томится, небо млеет…

И леса длинного подернутся бока

Багрянцем золотым, и ропщет он слегка,

   И утихает, и синеет…