II. Формулярный список лиц новой повести

Париж, февраль 1872 [214].

1

Паклин, Сила Самсоныч (р. 1841-го года).

Его прозывают «Российским Мефистофелем» – и я бы хотел сделать его таким. Во-первых, наружность: небольшого росту, худощавый, тщедушный[215], немного хромает, голова круглая, волосы черные, жесткие, короткие, лоб широкий, морщинистый, маленькие карие глаза, густые подвижные брови, нос острый, утиный, вздернутый, с наглыми ноздрями, – рот как у Языкова (М. А.) * и зубы мелкие, белые. Выражение лица (цвет его желтый), когда молчит, почти унылое, как бы запуганное, когда говорит – забавное, злое, насмешливое, голос тоненький, смеется с визгом и захлебыванием. Чувствует свое превосходство, говорит самоуверенно, – привык тешить других и тешиться над ними. Ни во что не верит, кроме своего ума, трусоват физически[216] и в случае может подделываться – в нем жилка приживальщика. Циник страшный – относится ко всему цинически, но крупно, не мелко[217]. Любит клубничку. Страшный враг фальши, не столько в сущности, сколько в выражении, в рисовке, во фразе. Гораздо шире и глубже и дельнее Пигасова. * Смело берется за все важнейшие вопросы и любит их разрешать меткими суждениями. Отец его мещанин, дослужившийся до титулярного. Был ходок по делам – подьячий – управлял имениями, домами, под конец жизни сильно пил. Сына П<аклин> воспитывал в Коммерческом училище, хорошо знает по-немецки – служит в частной конторе с 1500 р. жал<ования>. Кормит слепую мать и горбатую сестру, которая моложе его. Знаком со множеством студентов, молодых людей. Как будто имеет пошиб политический – но это только по наружности, в сущности для этого слишком умен, да и знает, что на Руси давно – да чуть ли не навсегда – стоят царские власти. Но эти вопросы его привлекают – а главное возможность поораторствовать и иметь кружок слушателей, почти благоговейных. Когда дело принимает вдруг серьезный оборот – пасует. Взять несколько от наружности Скачкова. *

Он должен сказать про Нежданова: «Ты, брат, революционер – но не демократ. Таких много!»

О Москве.

Глаза горят – а на сердце скука и грызь[218].

2

Нежданов, Алексей Дмитриевич, р. 1843. 25.

Побочный сын некоего генерал-адъютанта кн. Голицына и гувернантки его детей, умершей от родов. Наружность Отто – только рыжий. Удивительно белая кожа, руки и ноги самые аристократические. Ужасно нервен, впечатлителен, самолюбив. Воспитывался в пансионе у одного швейцарца, потом поступил в университет – по воле отца, ненавидящего нигилистов[219], по историко-филолог<ическому> факультету. Вышел кандидатом. Отец ему оставил 6000 р. сер. Братья его, фл<игель>-адъютанты, его не признают, но выдают ему 900 р. в год. Горд, склонен к задумчивости и озлоблению, трудолюбив. Темперамент уединенно-революционный, но не демократический. Для этого он слишком нежен и изящен. Досадует на себя за это, горько чувствует свое одиночество, не может простить отцу, что он пустил его по «эстетике». Поклонник Добролюбова. (Взять несколько от Писарева.) * Скрытен и гадлив, но заставляет себя быть циником – на словах. В спорах раздражается немедленно. С Паклиным познакомился в кухмистерской. Полюбил его за его ум. Целомудрен и страстен (по женской части) – стыдится этого. Натура трагическая – и трагическая судьба. Голос приятный, несколько женский.

3

Маркелов, Сергей Михайлович, р. 1833. 35.

Небогатый. 120 душ. 1500 р. дохода[220].

Русский революционер. Наружность: смуглый, черноглазый, курчавые черные волосы. Лицо угрюмое, взгляд как бы сонный[221], энергическое упрямое выражение в носе, несколько крючковатом, широких правильных губах. Руки жилистые – весь жилистый. Голос – бас отрывистый. Впрочем, почти постоянно молчит. Неустрашим до отчаянности – но не оживлен. Может быть кровожаден, не умеет ни прощать, ни забывать, глубоко оскорблен и за себя и за всех угнетенных. Ограничен[222] и всё в одну точку бьет. Читает очень мало – прочел, что нужно (Герцена в особенн<ости>)[223], и готов на дело. Манеры резкие, но не назойливые – большей частью презрительно держится в стороне. Презирает легко и бесповоротно, особенно слабость. Служил в артиллерии и вышел поручиком по неприятности, в которой не совсем был прав, но где замешался немец. С отцом рассорился[224]. Ненавидит немцев (особенно русских немцев)[225]. Сохранил военную выправку. Живет спартанцем и монахом[226]. У него именьице в 4 верстах от губернского города, в 15 от имения Сипягиных – к ним надо ехать через город. Маркелов был страстно влюблен в одну девушку, которая ему изменила самым бесцеремонным образом и вышла за адъютанта – тоже из немцев (М<аркелов> ненавидит адъютантов). Мартьянов пробовал писать статьи о специальных недостатках нашей артиллерии, но у него совсем нет таланта изложения. Всё, однако, продолжает писать с великим упорством, почерк крупный, неуклюж<ий> * – à la Orloff[227]. Совершенно удобная и готовая почва для Нечаевых и Кº. * Презирает деньги.

Висячие черные жидкие бакенбарды. Никаких развлечений (карты, охота) не любит и не нуждается в них[228].

Чувство административности в нем развито, а потому, несмотря на свою резкость, он способен подчиняться влиянию; вообще он не голова – а правая, вооруженная рука.

4

Сипягина, Валентина Михайловна, 1839. 29.

Сестра предыдущего. Русская позерка. Наружность вроде Зубовой * – смуглая (но не черноволосая, русая), напоминает Сикстинскую Мадонну – глаза удивительные. Несколько неуклюже сложена, плечи высоки, губы немного велики и бледны, но все-таки – прелестна. Воспитана в Институте Смольном. Ее отец – смирный и ограниченный генерал, мать умная и хитрая малоросска с[229] обычной простодушной наружностью. Валентина в Институте считалась республиканкой, а впрочем была на виду. Хорошо училась (отсутствие художественного элемента). Умна, не зла, даже желает добро делать, не без поэтичности и чувствительности, щедра, прогрессивна, но прежде всего: желание нравиться, желание властвовать – поза. В сущности, очень холодна. Во все любит вмешиваться и быть центром и главою. Деспотка, не может переносить самостоятельности в других. Манеры мягкие, почти вкрадчивые. Под старость разочаруется – и станет равнодушнее и лучше. Любит свет. Сипягин познакомился с ней, когда она жила с матерью в небольшой петербургской квартерке, холодной, как у Мещерской * : виден пар, когда говорят. Сип<ягина> смеется и находит, что это как в церкви [230]. Брата она побаивается – но чувствует, что гораздо умнее его; мужа она любит мало – но уважает его, т. е. видит в нем человека, который может далеко пойти. Разговаривает с ним мало. Он в ней ошибается, т. е.: думает, что она очень добра и мягка – только indolente[231]; брат ее знает гораздо лучше. У ней один сын 7-и лет, с которым она как будто много возится, но в сущности больше говорит о нем с умными людьми.

Говорунья и повторяет удачно сказанные слова с таким видом, как будто в первый раз их произносит, – наивно, задумчиво – (1 нрзб.).

5

Синецкая Марьянна Викентьевна, 1846. 22 г.

Нигилистка, но из хороших, не самодельная от бездействия, самолюбия и пустоты, а натолкнутая на эту роль судьбой. Племянница Сипягина. Наружность вроде Луизы * – только более женственная. Светлые большие серые глаза, большой нос, маленькие сжатые губы, росту почти небольшого, руки и ноги крошечные, волосы – красивые светло-русые – стрижет. А ходит всё в каких-то широких, перехваченных блузах. Энергия, упорство, трудолюбие, сухость и резкость, бесповоротность – и способность увлекаться страстно. (Маркелов ее полюбил – она хотела было себя заставить его полюбить, но не могла. Не довольно изящен, и не довольно молод, и не довольно умен[232] – она сама не воображает, как ей именно это нужно – оттого она отдалась Нежданову.) Ненавидит свою тетку и до некоторой степени презирает дядю. Положение ее весьма тяжелое. Отец ее, полуполяк (вроде Вердеревского), был уличен в громадной казенной краже, осужден, сослан, потом прощен – но умер без гроша; мать не перенесла этого удара – и вот ее дядя приютил ее («мы оба круглые сироты» – Сипягиной), но ей тяжко и тошно есть чужой хлеб – она непременно хочет на волю вырваться – держится она самостоятельно и несколько угрюмо. Сипягина всячески старается ее mettre à sa place[233]. Между ними постоянная, хотя весьма скрытая и вежливая борьба. С<инецк>ая занимается естественными науками, à la grande commisération[234] Сипягиной. Сипягин несколько ею тяготится. Она таки довольно тяжела.

Соломину она окончательно отдается в силу головного решения, которому всё – и самая жизнь ее – должно покориться. Да и оно авось дельно.

Надо будет хорошенько прочувствовать и передать, почему она отдалась Нежданову. Тут действовали: а) что в ней было женственного; б) привлекательность всего трагического – а с Неждановым она перенесла страшно трагические дни.

6

Сипягин, Борис Иванович, р. 1820. 48 л.

Средняя пропорциональная между Абазой и Жемчужниковым (и Валуевым * [235]). Либеральный бюрократ. Высокого роста; голова маленькая, лицо внушительное и спокойное, манеры изящные, говорит отлично по-французски и даже по-английски – «haute école»[236]. Голос приятно-самоуверенный и тихий, движения рук благороднейшие – неизбежный министр. В 68-м имеет уже давно чин тайного советника, камергер – председательствовал в разных комиссиях, на отличном счету у государя; однако в 1868-м году несколько будирует, а оттого в деревне. Его немножко обошли. Умерен во всем. Во время эмансипации находил, что напрасно крестьянам дают землю, потом, однако, перешел на сторону Милютина. * (Взять элемент Хрущова, кн. Оболенского – Д.) * , Склонен[237] к славянофильству и даже называ<ет> себя славянофилом[238] – но без фанатичности. В сущности ограничен и неглубок – и сух и эгоист. В домашней жизни тоже вежлив и размерен. Отец его был известный правдолюбием и честностью сенатор, вроде Жемчужникова – старика. * Имение довольно значительное – да и сам он, хотя честным образом, но увеличил его по разным железнодорожным предприятиям, где ему, просто из уважения, давались паи… (до «калмыцких» денег, однако, не доходило) * . От правительства получил аренду. Считает себя патриотом, но тоже умеренно. Тип русского juste milieu[239]. Одна слабость: игра. Проигрывается иногда сильно.

7

Соломин, Василий Федотыч. – 1840; 28 л.

Сын дьячка. Настоящий русский практик, на американский лад. См. – что сказано о нем в концепте[240]. Наружность – лошадиная в хорошем смысле. Крупный, костистый, мускулистый; цвет лица желтоватый, волосы белокурые с искорками, лицо длинное, как у ересиарха[241] Селиванова * , глаза небольшие, серые, умные и симпатичные по простоте своего взгляда; взять физиономию Забелла <?>; * губы крупные, хорошие, зубы белые, движения медленные, но не неуклюжие. Силач; энергия[242] сказывается во всем, в самом смехе. Один у дьячка сын, пять[243] сестер, все замужем за попами да дьяконами; с согласия отца – хорошего старика, вроде Устюжского * – бросил семинарию, пошел по естественным наукам и математ<ике>, в университет, потом попал на завод, к англичанину, выучился по-англий<ски>, ездил в Англию[244], говорит дурно, но толково (анекдот[245] по этому поводу с Сипягиным. Сол<омин> говорит: я понимаю)[246]. Находится во время действия романа на большом заводе в качестве главного механика. Завод в 4 верстах от имения Маркелова. Большое влияние С<оломина> на рабочих – и вообще оригинальное его положение. Он знает хорошо петербургских революционеров и хотя сочувствует им, однако держится на точке выжидания. Понимает невольное отсутствие народа, без которого ничего не поделаешь. Школы заводит[247]. Знакомится с Маркеловым… позже с Неждановым. Столкновения, вследствие которых те гибнут, – он остается цел. – Жестокие, запутанные сцены. Надо показать, что он остается цел не как хитрец и виляка и трус, а как умный и дельный малый, который даром не хочет губить ни себя, ни других. Даже Маркелов, погибая, выражает ему свое уважение. Сипягин знакомится с ним на заводе; он сам затевает нечто подобное и хотел бы его перетянуть. Надо показать, как Сипягин, сперва грандиозно и свободно входящий в этот бунтовщицкий круг, вдруг пугается, теряет голову и сам всех выдает – с высоты своего величия…

Постараться над отношениями Синецкой и Соломина.

NB. Сцена, где Маркелов не выдает его перед полицией, хотя сам гибнет.

8

Сипягина, Анна Захаровна, р. 1800. 68.

Тетка Бориса Сипягина. Старая дева; приживалка. Взять тип Берты Виардо. *

9

Колломейцев[248], Сем<ен> Сем<еныч>, р. 1838. 30.

Рабски и по мере возможности оскорбительно списать Ивана Петровича Новосильцева, прибавив к нему Маркевича[249]. NB. Надо, чтобы промелькнул его двоюродный брат Мишка Лонгинов[250]. *

10

Остродумов, Пимен, р. 1843. 25.

Семинар, тупец – вроде Кетчера * , с меньшим самомнением. Фигура вроде покойного Голихмана * <?>. Рябой, громадный, губы синеватые, зубы как у лошади. Голос сиплый. Усердный и честный – но ограниченнейший.

11

Машурина, Фекла, <р.> 1838. 30.

Нигилистка pur sang[251]. Крупна и безобразна вроде Остродумова – но в 30 лет ц<…>а. Училась прилежно – хочет попасть в акушерки; подписывается: Машурина. Перчаток никогда не носит. Почерк крупнейший. Способна на всякое самоотвержение. Ест хлеб фунтами – и больше ничего. Нечаев делает из нее своего агента. *

Разные NB

1) Паклин сравнивает поездки наших русских в Америку с бросанием себя под колеса Джаггернаута * [252].